Обогащение урана до нуля — самый быстрый путь к войне: чем обернётся стратегическая неопределённость Трампа?

По сообщению Тасним новости со ссылкой на сайт "Ecoiran", президеит США Дональд Трамп в понедельник сказал журналистам, что в переговорах с Ираном «происходит нечто очень хорошее» и добавил: «Мне кажется, что они до сих пор действовали весьма разумно». Этот оптимистичный тон был подхвачен как иранскими дипломатами, так и посредниками из Омана. Глава МИД Ирана охарактеризовал переговоры, прошедшие в минувшие выходные, как «более серьёзные» и «более детализированные», чем предыдущие встречи.

Однако за этими обнадёживающими высказываниями скрывается куда более сложная и противоречивая реальность.

По данным издания «Responsible Statecraft», в то время как предыдущие раунды переговоров между Ираном и США привели к определённому прогрессу в вопросе ограничения — но не полного отказа от — ядерного обогащения со стороны Ирана и даже сопровождались параллельными техническими консультациями, последний раунд продемонстрировал некоторый откат.

Причиной этого отката, как указывает издание, стала нереалистичная позиция США, которые настаивали на полном отказе Ирана от внутренней программы по обогащению урана.

Отключение более 20 600 иранских центрифуг вовсе не является необходимым условием для достижения заявленной цели Дональда Трампа — не допустить получения Ираном ядерного оружия. Тем не менее, подобное требование давно продвигается радикалами вроде Джорджа Буша, Дика Чейни, Ники Хейли, Майка Помпео и Джона Болтона.

Многие из этих лиц прекрасно осознают, что настаивание на полной капитуляции Ирана является самым быстрым способом сорвать дипломатические усилия и проложить путь к войне.

Существует множество причин, по которым Дональду Трампу не следует позволять втянуть себя в преследование иллюзии так называемого «нуля обогащения» в Иране.

Препятствие на пути прогресса;

Во-первых, эта цель не только недостижима, но и вредна, поскольку, откладывая достижение реалистичного и основанного на проверке соглашения, она фактически предоставила Ирану больше времени для продвижения своей ядерной программы.

В 2003 году Иран предложил США всеобъемлющий план по разрешению всех ключевых разногласий, включая введение ограничений на свою программу обогащения урана. В то время Тегеран располагал всего 164 центрифугами, не имел запасов низкообогащённого урана и не обладал возможностью обогащать уран выше 3,67% — уровня, достаточного для производства гражданского ядерного топлива, но значительно ниже 90-процентного порога, необходимого для создания ядерного оружия.

Правительство Буша не только проигнорировало это предложение, но и подвергло упрёку посла Швейцарии в Тегеране за передачу этого дипломатического послания Ирана в Вашингтон. Для Буша было неприемлемо всё, кроме «обогащения нулевого уровня» и «смены режима» в Иране.

В отсутствие соглашения ядерная программа Ирана постепенно расширялась. К 2006 году в Иране работало более 3000 центрифуг. Правительство Буша неохотно согласилось поддержать переговоры под руководством Европы, но выдвинуло условие, которое стало смертельным для дипломатии: Иран должен был прекратить обогащение до начала переговоров. Как и ожидалось, дипломатия остановилась, а ядерная программа Ирана продолжалась без перерывов.

Когда Барак Обама вступил в должность президента в 2009 году, Иран уже эксплуатировал 8000 центрифуг и накопил около 1500 килограммов низкообогащённого урана — количества, достаточного для создания одной ядерной бомбы при дальнейшем обогащении. Первоначальные дипломатические усилия Обамы не увенчались успехом, однако в 2012 году секретные переговоры в Омане стали поворотным моментом: впервые США дали понять, что готовы признать обогащение урана на территории Ирана, при условии, что Тегеран согласится на жёсткие ограничения и всеобъемлющие, строгие инспекции.

Это развитие событий подготовило почву для заключения Совместного всеобъемлющего плана действий (СВПД). К моменту его реализации ядерная программа Ирана включала уже 19 000 центрифуг и более 10 000 килограммов низкообогащённого урана.

На протяжении последних двух десятилетий постоянное настаивание на нереалистичном требовании «нулевого обогащения» привело лишь к одному результату — усилению и дальнейшему развитию ядерной программы Ирана. Это требование лишь откладывало достижение реалистичных и поддающихся верификации ограничений.

Кризис механизма «snapback»;

Хотя подобные задержки в прошлом уже нанесли ущерб, в нынешних условиях — с надвигающимся кризисом, связанным с возможным восстановлением санкций ООН (механизм «snapback») — они становятся ещё более опасными. Это ещё одна причина, по которой Трампу следует избегать попадания в ловушку идеи «нулевого обогащения».

Механизм «snapback», предусмотренный Совместным всеобъемлющим планом действий (СВПД), позволяет любой из сторон соглашения оперативно восстановить санкции ООН против Ирана — без возможности их блокировки со стороны любого из постоянных членов Совета Безопасности. Этот механизм изначально был задуман как средство сдерживания — быстрый и не подлежащий вето способ восстановить санкции в случае нарушения условий соглашения Ираном. Однако срок действия этого механизма истекает в октябре, и европейские страны стремятся активировать его до наступления этого срока.

Тегеран четко обозначил свою позицию: в случае активации механизма «snapback», Иран не только выйдет из Совместного всеобъемлющего плана действий (СВПД), но и прекратит участие в Договоре о нераспространении ядерного оружия (ДНЯО), а также выдворит всех инспекторов Международного агентства по атомной энергии (МАГАТЭ). Такой шаг фактически превратит иранскую ядерную программу в «черный ящик».

Выход из ДНЯО требует 90-дневного уведомительного периода, в течение которого еще сохраняется возможность возврата. Для синхронизации этих процессов, ожидается, что европейские страны активируют механизм snapback в июне — таким образом, чтобы выход Ирана из ДНЯО и полное восстановление санкций совпали по времени незадолго до октября, когда у Европы истекает юридическое право на подобные действия.

Эта ситуация создает 90-дневное окно для крайне рискованных переговоров — переговоров, которых Трамп по ряду причин должен избегать.

Во-первых, исходная точка для таких переговоров будет значительно хуже, чем условия нынешнего диалога, поскольку активация механизма snapback и выход Ирана из ДНЯО лишь усилят напряженность.

Во-вторых, данный процесс неизбежно вынудит европейские страны вновь включиться в переговорный механизм, что само по себе приведет к ненужным осложнениям.

И наконец, учитывая низкую вероятность успеха, переговоры скорее сосредоточатся не на достижении полноценного ядерного соглашения, а на торге по поводу продления срока действия механизма snapback — попытке предотвратить окончательный крах дипломатии и избежать военного конфликта.

В результате время, которое должно было быть потрачено на обеспечение ограничений в отношении ядерной деятельности Ирана, уйдёт на обсуждение новой резолюции Совета Безопасности ООН с целью продления срока действия механизма snapback.

Эти переговоры будут сопряжены с дополнительными трудностями: потребуется согласовать интересы Европы, Pоссии и Китая — в условиях, когда мир уже сталкивается с другими геополитическими кризисами, такими как война в Украине.

Проще говоря, вместо одного трудного диалога с Ираном миру предстоит практически невозможный переговорный процесс с Pоссией и Европейским союзом.

Все эти сценарии в конечном итоге ведут к катастрофическому исходу: полному краху дипломатии и вероятному развороту в сторону военных действий.

Нежелание Трампа развязать войну с Ираном было разумным шагом. Вопреки утверждениям, которые продвигают Израиль и его неоконсервативные союзники, региональные отступления Ирана вовсе не означают, что он беззащитен или неспособен нанести удар по американским базам и силам в случае конфликта. Хотя ослабление «Хезболлы» и утрата позиций в Сирии имеют значение, ни одно из этих событий не оказало влияния на ракетную программу Ирана — главный инструмент его возможного возмездия.

Прорыв через систему противовоздушной обороны Израиля;

За последний год армия США пришла к выводу, что ракетные возможности Ирана более развиты и опасны, чем предполагалось ранее. Pакетная атака Ирана в октябре 2024 года по Израилю — вопреки распространённым в основных СМИ рассказам — оказалась эффективной и преодолела системы ПВО Израиля, включая «Железный купол», «Пику», «Стрела», «Палку Давида» и «Патриот». В ответ на этот провал Нетаньяху обратился к президенту Джо Байдену с просьбой разместить в Израиле самую передовую американскую систему противоракетной обороны «THAAD», на что Байден дал согласие.

За закрытыми дверями успех этой атаки стал неожиданностью для израильских властей и заставил Пентагон пересмотреть свои оценки возможных потерь в случае войны с Ираном. Вероятно, на прошлой неделе эти оценки были вновь скорректированы после того, как всего одна ракета, запущенная хуситами, смогла пройти как через систему «THAAD», так и через израильские системы ПВО и поразить аэропорт Бен-Гурион. В отличие от ракетных атак Ирана, которые сопровождались массовым запуском ракет с целью преодоления оборонительных систем, хуситы выпустили лишь одну ракету, но тем не менее сумели преодолеть как «THAAD», так и внутренние системы обороны Израиля.

В результате война с Ираном не приведёт к уничтожению ядерной программы страны — поскольку предложенная Израилем кампания бомбардировок сможет лишь отложить её примерно на год, после чего США и Израиль будут вынуждены многократно повторять подобные операции. Более того, такая война, вероятно, приведёт к гибели большого числа американцев и уничтожит президентство Трампа, так же как война в Ираке положила конец президентству Буша.

Однако все эти катастрофические сценарии можно избежать. Если Трамп воздержится от ошибок прошлого и от иллюзий о «нулевом обогащении», у него будет больше шансов, чем у любого предыдущего президента, достичь прочного соглашения с Ираном. Хотя Стив Уиткофф и Марко Pубио открыто настаивают на «нулевом обогащении» как единственном решении, Трамп занял более неопределённую позицию, что является правильным шагом. В конечном итоге именно его слово — и только его — будет решающим.

Конец сообщения/