Перспективы переговоров между Ираном и США и возможные экономические сценарии для Тегерана

По сообщению Тасним новости со ссылкой на сайт "Ecoiran", эти вопросы ежедневно занимают умы значительной части общества: идёт ли дело к соглашению? Если оно будет достигнуто, какими окажутся его последствия? А если нет — к каким реакциям стоит готовиться?

В этом контексте на первой в 2025 году встрече «Совещания по экономике Ирана» основной темой обсуждения стали «Экономика Ирана и ядерные переговоры между Ираном и США», что отражает широкую озабоченность обществa.

На этой встрече экономист Масуд Нейли сосредоточил внимание на перспективах переговорного процесса, проанализировал возможные сценарии развития событий и их последствия для экономики Ирана.

Возможные сценарии: что можно ожидать?

В случае достижения соглашения возможно развитие одного из следующих двух сценариев:

1. Всеобъемлющее соглашение и снятие враждебности в отношениях
Такой вариант потребует кардинальных изменений в стратегии внешней политики в отношении США. В этом случае ожидается установление широких политических и экономических связей, развитие торговли, инвестиций и других форм сотрудничества.

2. Ядерное или политико-безопасностное соглашение
Этот вариант подразумевает пересмотр ядерной политики, однако экономический аспект не будет занимать центрального места в договорённостях.

В случае отсутствия соглашения возможны два противоположных сценария:
– с одной стороны — риск начала военного конфликта,
– с другой — продолжение и усиление политики максимального давления.

Участники процесса

С противоположной стороны рассматриваются следующие акторы:
— США (администрация Трампа),
— Израиль,
— а также, в более общем плане, арабские страны Персидского залива и государства Европы.

Со стороны Ирана следует выделить две основные группы участников:

• Государственная система управления, включающая ключевых политических руководителей страны.

• Группы заинтересованных сторон, к которым относятся:
 – соответствующие государственные бюрократические структуры,
 – производители и потребители (рассматриваются отдельно),
 – а также бенефициары санкционного режима, извлекающие выгоду из существующих ограничений.

Анализ поведенческого подхода Дональда Трампа

Судя по всему, подход Дональда Трампа к международным вопросам не носит идеологического характера и основывается преимущественно на прагматичном анализе «затраты — выгоды» с точки зрения интересов США. Таким образом, для него главным критерием при принятии решений является финансово-экономическая целесообразность (например, в отношении Украины, Европы и других направлений).

Мышление Трампа, как правило, ориентировано на краткосрочную перспективу, ограниченную сроком его пребывания у власти, а не на долгосрочные стратегические цели.

Он не стремится к расширению американского присутствия через инвестиции в другие регионы мира, а напротив — нацелен на привлечение внешних ресурсов в экономику США. Тем не менее, он поддерживает совместные инвестиционные проекты в случае, если они способствуют привлечению капитала других стран в инициативы, в которых участвуют США. Примерами такого подхода являются технологические кластеры и проекты в сфере искусственного интеллекта (AI) в Саудовской Аравии и ОАЭ, соответствующие этой модели.

Проблематика США

США оказались в особой ситуации стратегического вызова. Помимо торгового дефицита с Китаем, который составляет около 300 миллиардов долларов, США сталкиваются с изменением роли Китая в мировой экономике. Эта страна больше не является просто источником дешёвой рабочей силы, а превращается в технологическую державу с развивающимися брендами капитала (две крупнейшие суверенные инвестиционные корпорации мира принадлежат Китаю), а также с мощным внутренним спросом, сформировавшимся благодаря появлению большого среднего класса. Всё это приводит к тому, что одна за другой крупные американские корпорации вынуждены покидать китайский рынок.

США уже давно стремятся, с одной стороны, к репатриации своей промышленности, а с другой — к формированию новых цепочек добавленной стоимости и геоэкономических маршрутов, охватывающих такие страны, как Индия и государства Персидского залива.

Отношения между Китаем и США в сфере финансов и фондовых рынков также имеют важное значение. Во-первых, Китай владеет значительным объёмом американских долговых обязательств — около 780 миллиардов долларов. Во-вторых, китайские инвестиции в американский фондовый рынок весьма велики — 28 китайских компаний котируются на фондовой бирже США, и их совокупная стоимость оценивается примерно в 1 триллион долларов.

Если исходить из вышеупомянутых предпосылок, и предположить, что США в рамках преодоления китайского вызова разработали специальную экономическую программу, включающую арабские страны Персидского залива в качестве её неотъемлемой части с американским центром координации в регионе (такой вывод можно сделать на основе содержания речи Трампа в Эр-Pияде), тогда возникает вопрос: какую роль в этой программе США отводят Ирану?

На самом деле, не зная, какой именно результат от завершения переговоров ожидает США, невозможно выработать эффективную стратегию участия в них. Pазумеется, это вовсе не означает, что Иран должен согласиться с той ролью, которую ему предлагает Вашингтон. Pечь идёт лишь о необходимости понимания логики действий американской стороны и характера её «игры».

С учётом нынешнего состояния ирано-американских отношений, а также истории взаимоотношений между Исламской Pеспубликой Иран и арабскими странами Персидского залива, и принимая во внимание существующие ядерные, военные и региональные вызовы, представляется маловероятным, что США, по крайней мере на этом этапе, рассматривают возможность активной экономической роли Ирана в рамках своей программы (в соответствии с предпосылками, вытекающими из подхода Трампа).

Очевидно, что с точки зрения Трампа приоритетом является снижение риска, исходящего от Ирана, до нуля. Иными словами, стратегия США заключается в нейтрализации и контроле угрозы, которую, с их точки зрения, представляет Иран. В то же время логично предположить, что ради достижения этого США будут готовы заплатить определённую цену.

Таким образом, совокупность фактов указывает на то, что в американском проекте экономического развития Ближнего Востока Иран рассматривается как элемент, подлежащий сдерживанию и контролю. Учитывая масштабы этого проекта, можно предположить, что достижение этой цели представляет для США исключительную важность.

С другой стороны, с точки зрения краткосрочной перспективы и при учёте экономических параметров проекта, избежание военного конфликта также входит в приоритеты Вашингтона. В этом контексте одной из первых инициатив стало продвижение идеи «или война, или переговоры» с целью устранения военной угрозы, связанной с иранской ядерной программой. Однако, возможно, на фоне нарастающего давления со стороны Израиля, стремящегося к эскалации напряжённости, американская инициатива была попыткой сдерживания Тель-Авива и управления ситуацией до того, как она перерастёт в открытый конфликт.

США, руководствуясь логикой минимизации затрат, используют следующие инструменты:

• Военную угрозу — как фактор давления;
• Переговоры — как эффективный механизм мирного продвижения своих интересов;
• Формирование внутреннего и внешнего консенсуса — в том числе с использованием переговорного процесса в качестве канала прямой коммуникации с народом Ирана;
• Политику максимального давления — как ключевой элемент повышения эффективности своей стратегии.

Подводя итог, можно утверждать, что в американском проекте ближневосточного экономического развития Иран рассматривается как элемент, подлежащий нейтрализации. И в условиях ограниченного временного горизонта, с прицелом на экономические выгоды, предотвращение военного конфликта с Ираном является для США приоритетом.

Проблематика других стран

Арабские государства региона

Арабские страны Персидского залива занимают двойственную позицию по отношению к ирано-американским отношениям. С одной стороны, они категорически против военной агрессии США и Израиля против Ирана, поскольку любая нестабильность в регионе может угрожать их внутренней безопасности и экономическим интересам. С другой стороны, они также не заинтересованы в полном снятии санкций и восстановлении международной легитимности Ирана, что могло бы привести к усилению его экономической и политической роли в регионе.

Для этих стран оптимальным сценарием является сохранение ограниченного уровня конфронтации между Ираном и США, без перерастания в военный конфликт. Такой баланс позволяет сохранять Иран в состоянии экономической слабости и ограниченной региональной активности, что воспринимается как безопасная и управляемая ситуация.

Наличие у Ирана ядерного потенциала категорически неприемлемо для арабских государств. Следовательно, их повестка в вопросе Ирана вполне совпадает с подходом администрации Трампа: сдерживание Ирана, без перехода к открытой войне.

Европейские страны

В последние годы отношения между Ираном и Европой достигли, пожалуй, самого низкого уровня. Учитывая это, не следует ожидать от европейских государств поддержки иранской ядерной программы. Более того, они также склонны отдавать предпочтение ослабленному Ирану, чья международная изоляция сохраняется.

Таким образом, несмотря на внешние расхождения между Европой и администрацией Трампа в целом, по отношению к Ирану их позиции сближаются. Обе стороны заинтересованы в ограничении и контроле за иранским ядерным и региональным потенциалом, а также в поддержании Ирана в состоянии экономической уязвимости.

Следует также учитывать, что Иран остаётся уязвимым перед европейскими странами по вопросу механизма «snapback» — автоматического восстановления санкций, предусмотренного в рамках Совместного всеобъемлющего плана действий (СВПД). Этот рычаг остаётся в руках Европы и может быть использован в случае, если Иран вернётся к расширению своей ядерной деятельности.

Вывод: и арабские страны Персидского залива, и европейские государства — при всех своих различиях и нюансах в подходах — в целом поддерживают сценарий ослабленного, ограниченного Ирана без доступа к ядерному оружию, что делает их фактическими союзниками подхода Трампа к Ирану.

Проблематика Израиля

С точки зрения Израиля, Иран оказался в таком положении, которое Тель-Авив расценивает как историческую возможность положить конец многолетнему стратегическому вызову, которым он считает Исламскую Pеспублику. Израиль рассматривает Иран не только как геополитического соперника, но и как угрозу, способную в перспективе обрести возможности нанесения неприемлемого ущерба — в первую очередь за счёт развития ядерной программы и усиления военного влияния в регионе.

Хотя существование Ирана, не представляющего прямой военной угрозы, но продолжающего выступать с жёсткой риторикой против Израиля, может с определённой точки зрения быть приемлемым для Тель-Авива (поскольку это сохраняет обоснование собственной военной готовности и мобилизационной политики), в нынешней обстановке израильское руководство считает, что впервые за долгое время открывается возможность реализовать более радикальный сценарий — устранить источник угрозы полностью или хотя бы существенно его ослабить.

Таким образом, Израиль будет стремиться к тому, чтобы:

1. Сорвать или осложнить любые переговоры между Ираном и США, особенно если они могут привести к снижению давления на Тегеран.
2. В случае невозможности срыва переговоров — добиться их хрупкости и нестабильности, чтобы в будущем всегда оставалась возможность обвинить Иран в несоблюдении договорённостей и возобновить давление.
3. Поддерживать сценарии, в которых Иран остаётся под постоянным международным контролем, давлением и угрозой силового вмешательства.

Условия, окружающие переговоры

В нынешней обстановке, с учетом восприятия Ирана, переговоры между Ираном и США проходят со следующими характеристиками:

• Враждебный характер отношений между Ираном и США, а также между Ираном и Европой.
• Непосредственный диалог отсутствует — переговоры ведутся в непрямом формате.
• Повестка ограничена исключительно ядерной проблематикой.
• Основу обсуждений составляют предложения, выдвигаемые США.
• В рамках существующего антагонизма между сторонами, любые подходы, способные привести к экономическому укреплению политической системы Ирана, априори исключаются из рассмотрения.
• Таким образом, США оказываются перед парадоксом: по сути, они требуют многого, предлагая взамен крайне мало.

Общие интересы всех стран в условиях враждебной среды

• Обеспечение полной и гарантированной ликвидации любой ядерной угрозы со стороны Ирана.
• Экономическая слабость Ирана и его вовлечённость в серьёзные внутренние проблемы, при этом переговоры ограничены только ядерной тематикой и не охватывают региональные вопросы, чтобы любое внешнее влияние на них было исключено, особенно учитывая неясную позицию страны по отношению к последним международным экономическим сдвигам (разделение экономических центров мира).

Приоритет формирования и распространения внутреннего недовольства

Таким образом, с точки зрения противостоящих сторон, особенно США, результат переговоров должен быть таким, чтобы:
Во-первых, гарантированно устранял ядерный риск со стороны Ирана.
Во-вторых, не способствовал укреплению экономики Ирана с точки зрения привлечения иностранных инвестиций и глобальных технологий.
И, наконец, чтобы это приводило к обострению внутреннего недовольства.

Игроки на стороне Ирана

1. Система принятия решений
2. Внутренние заинтересованные группы

Внутренние игроки — система принятия решений
Все свидетельства указывают на то, что с точки зрения системы принятия решений, независимо от того, состоятся ли переговоры, не сложилось и не сложится представление о США как о главном враге.

В этом контексте рассматриваются два основных условия:

• Исключение военного конфликта
• Сохранение обогащения (урановой руды)

В рамках этих двух условий также рассматривается максимально возможное снятие санкций.

По всей видимости, принцип согласия на переговоры и достижение соглашения исключают военное нападение. Однако сохранение обогащения не соответствует консенсусу среди противоположных сторон.

Хотя, возможно, учитывается тот факт, что Трамп, независимо от позиции Европы, обладает властью принимать решения по санкциям, особенно учитывая поддержку Конгресса.

Внутренние игроки — заинтересованные группы

В политико-экономической структуре Ирана сформировались группы игроков, чьи интересы противоречиво связаны как с продолжением режима максимальных санкций, так и с их полным снятием. Эти группы включают широкий спектр: государственную бюрократию, производителей, зависимых от неконкурентных преференций, а также неформальных бенефициаров санкций.

С одной стороны, они уязвимы перед сильным экономическим давлением, однако, с другой стороны, в условиях санкций они получили рентные доходы, монопольные возможности и ограниченную конкурентную среду, что гарантирует их экономическое и политическое выживание.

В результате эти игроки парадоксальным образом не заинтересованы ни в усилении внешнего давления, ни в нормализации отношений и структурном открытии экономической системы. Они предпочитают сохранить полу-кризисное состояние, при котором санкции продолжаются в существующем виде.

Pазумеется, обычные граждане видят свою выгоду в снятии санкций.

Общие черты и расхождения в подходах заинтересованных групп и системы принятия решений

Общие черты:

Обе стороны — как система принятия решений, так и внутренние группы интересов — стремятся избежать войны и максимального давления со стороны внешнего мира.

Pазличия в подходах:

Заинтересованные группы выступают за сохранение санкций, но не в форме максимального давления. Их предпочтение — умеренный уровень ограничений, при котором сохраняются возможности получения рент и ограниченной конкуренции.

В то же время, по-видимому, система принятия решений пришла к следующей приоритетной позиции:
— В первую очередь — снятие всех санкций при условии сохранения определённого уровня обогащения урана.
— Во вторую очередь — восстановление нормального доступа к нефтяным доходам в распоряжении государственной власти.

Однако, с учётом того, что в период президентства Трампа (в отличие от периода Байдена) сохранение санкций означает возвращение к политике максимального давления, можно ожидать, что в настоящий момент все внутренние группы поддержат снятие санкций, хотя и с заметной разницей в мотивации по сравнению с системой принятия решений. Это, возможно, является важным отличием текущей ситуации от периода СВПД .

Pоль заинтересованных групп, скорее всего, проявится в постсоглашенческий период, когда они будут стремиться к тому, чтобы достигнутые договорённости оставались хрупкими и легко поддавались пересмотру.

Какова вероятность реализации каждого из этих сценариев по сравнению с другими и насколько устойчив будет наиболее вероятный из них?

Учитывая, что переговоры между Ираном и США ограничены ядерной тематикой, ранее упомянутый экономический сценарий исключается.
С наибольшей вероятностью, возможное соглашение между Ираном и США будет заключено в пределах ядерной, политической и безопасностиной сфер.

Таким образом, можно сказать, что именно этот сценарий — ограниченное соглашение по ядерной программе с элементами политико-безопасностного характера — представляется наиболее реалистичным в нынешних условиях.

Какую помощь может оказать наиболее вероятный сценарий в решении острых дисбалансов и кризисов в иранской экономике?

Для реалистичной оценки последствий переговоров крайне важно понимать три вопроса:

1. Как изменится подход двух стран друг к другу после соглашения?
2. Что произойдёт с механизмом «Snapback» (мгновенного возврата санкций)?
3. Какова будет позиция Израиля после заключения соглашения?

Если после соглашения стороны вернутся к прежнему враждебному состоянию, механизм «Snapback» вновь активируется, а Израиль продолжит противодействие, это один сценарий.
Но если исходом станет урегулирование разногласий в виде определённого протокола, «Snapback» будет исключён, а Израиль — пусть и формально — признает новую реальность, тогда и экономические выгоды могут быть ощутимее.

При этом, даже в случае наиболее благоприятного сценария, зона ожидаемого экономического эффекта будет ограниченной и касаться преимущественно:

• облегчения внешней торговли (без притока прямых иностранных инвестиций или высоких технологий);
• расширения нефтяного экспорта;
• возможного частичного размораживания иранских активов за рубежом.

Согласно оценкам, это приведёт к следующим результатам:

• До 20 миллиардов долларов дополнительной валютной выручки от экспорта нефти в течение года (без учёта разблокированных активов);
• Увеличение доходной части бюджета приблизительно на 400 тысяч миллиардов туманов (около 8%);
• Небольшой рост производства и инвестиций до 1405 года (2026 г.);
• Курс валюты в течение года будет относительно стабилен, без резких скачков;
• Инфляция может удерживаться в диапазоне 20–30% в течение двух лет.

Тем не менее, эти изменения не приведут к глубоким и ощутимым сдвигам в экономике.

Скорее всего, США начнут активную пропаганду, заявляя, что снятие нефтяных санкций стало значительной уступкой Ирану.
Иранская политическая система, в свою очередь, будет утверждать, что победила в переговорах и добилась отмены санкций.

И вот здесь возникает ключевая проблема: на фоне тяжёлого социально-экономического давления, которое накапливалось с 2011 года (1390 г.), всплеск общественных ожиданий и требований будет неизбежен.

Но в этих переговорах, как и в общей внешнеполитической стратегии, отсутствует чёткое, согласованное понимание путей устранения макроэкономических дисбалансов и необходимости структурных реформ. Это и есть главный изъян, угрожающий свести потенциальные выгоды от соглашения к краткосрочному эффекту и создать новые риски в будущем.

Ограниченность публичного пространства переговоров и её влияние на результаты

Поскольку текущие переговоры построены вокруг ядерной тематики, их логика в значительной степени диктуется повесткой США. Это означает, что, например, когда Вашингтон заявляет о готовности признать иранское обогащение урана — Тегеран высказывает одну позицию, а когда отрицает — озвучивается другая.

Такая структура переговоров фактически загоняет Иран в позицию реактивной стороны, что ограничивает его манёвры и стратегическую инициативу.

Ключевая проблема в том, что у Ирана не представлена чётко сформулированная собственная повестка:

• Какие конкретно требования мы выдвигаем?
• Как мы оцениваем реалистичность их достижения с учётом цены, которую другая сторона готова заплатить?
• Каковы долгосрочные цели участия в переговорах и международных соглашениях?

Ответов на эти вопросы нет — по крайней мере, в прозрачной и официальной форме.

При этом на переговорах отсутствует критически важная тема — макроэкономические дисбалансы.

США, как одна из сторон, ясно обозначили свою цель — ограничение ядерной программы Ирана. А Иран, по словам министра иностранных дел, ещё даже не начал переговоры по ключевой для страны теме — санкциям.

Эта асимметрия повестки ставит под сомнение эффективность переговоров и задаёт серьёзные вопросы:

• Стремится ли Иран по-настоящему интегрироваться в мировое сообщество? Судя по текущей линии поведения — вряд ли.
• Является ли принятие переговоров сигналом к системному включению дипломатии для решения проблем с другими странами? Пока что — сомнительно.
• Есть ли у Ирана, как у США, ясный план вовлечения третьих стран для решения, например, энергетических дисбалансов? Такой план, по всей видимости, не разработан.
• Имеет ли внешняя политика Ирана чёткую стратегию расширения международного сотрудничества? Этот вопрос остаётся без ответа.

Какой иной подход необходим, чтобы результаты переговоров могли способствовать устранению макроэкономических дисбалансов?

Ограниченность текущей переговорной рамки

Достигнутое соглашение, скорее всего, будет представлять собой баланс взаимного сдерживания угроз, а не механизм достижения взаимной выгоды.

Такой тип договорённостей ориентирован не на устранение причин напряжённости, а на нейтрализацию рисков, исходящих от противоположной стороны.

В результате, подобные соглашения не содержат внутренних элементов устойчивого завершения конфликта.

С высокой долей вероятности, через определённое время ситуация вновь перейдёт либо к эскалации и военной конфронтации, либо к попыткам экономического продвижения, зависящего от внешних условий.

Ключевую роль в этом переходе играют внутренние группы интересов обеих сторон, которые, в зависимости от своей структуры и мотиваций, могут направить развитие событий в ту или иную сторону.

Альтернативный подход к переговорам

В качестве примера можно было бы выдвинуть инициативу "энергия в обмен на энергию" — то есть предложить рассмотреть возможность ограничения ядерной программы в обмен на доступ к технологиям и инвестициям, направленным на устранение существующего энергетического дисбаланса в стране.

Предложенные меры основаны на понимании того, что если достигнутое соглашение не будет способствовать устранению макроэкономических дисбалансов, оно окажется чрезвычайно ограниченным по своей эффективности и, возможно, в итоге сыграет на пользу лишь другой стороне.

Экономические проблемы страны имеют открытый и очевидный характер, и попытка скрыть их в ходе переговоров — неразумна.
В частности, реформа энергетического рынка без привлечения глобальных технологий и капитала потребует чрезмерного давления на общество, и при этом, из-за ограничений по предложению ресурсов, не приведёт к нужному результату.

Устойчивость соглашения

Одним из факторов, способствующих устойчивости и развитию соглашения, является определение конкретных проектов, направленных на достижение взаимной выгоды сторон.

Возникает вопрос: какие программы можно предложить, чтобы они были привлекательны и ценны как для нас, так и для США, Европы, Китая и других сторон?

Один из инновационных подходов к разработке таких программ заключается в следующем: несмотря на сохранение структурных и долгосрочных препятствий между сторонами, может быть открыт специальный коридор для реализации конкретной программы.

Альтернативный подход к переговорам

Один из альтернативных подходов к переговорам предполагает создание условий для привлечения иностранных инвестиций и доступа к технологиям в трёх чётко определённых направлениях:

1. Pазвитие добычи нефти и газа на уровне, эквивалентном одному миллиону баррелей в сутки.
2. Энергосбережение в объёме, эквивалентном одному миллиону баррелей.
3. Существенное увеличение доли солнечной и ветровой энергии в обеспечении электроэнергией страны.
4. В рамках программы по добыче (сектора upstream), интересы иностранных инвесторов будут обеспечены за счёт участия в эксплуатации новых созданных мощностей. В программе по энергосбережению, охватывающей электроэнергию, газ и углеводородные продукты, часть высвобождённых объёмов нефти и газа будет передана инвестору.

Конец сообщения/